Земля зачерствела, как губы,
Обметанные сыпняком,
И засухи дымные трубы
Беззвучно гудели кругом,
И высозло русло речное,
Вода из колодцев ушла.
Навечно осталась от зноя
В крови ледяная игла.
Качается узкою лодкой,
И целится в сердце мое,
Но, видно, дороги короткой
Не может найти острие.
Есть в круге грядущего мира
Для засухи этой приют,
Где души скитаются сиро
И ложной надеждой живут.

(из книги "Вестник". 1966-1971)

Всё кончается, как по звонку,
На убогой театральной сцене
Дранкой вверх несут мою тоску - 
Душные лиловые сирени.

Я стою хмелён и одинок,
Будто нищий над своею шапкой,
И моя любимая со щёк
Маков цвет стирает сальной тряпкой.

Я искусство ваше презирал.
С чем ещё мне жизнь сравнить, скажите,
Если кто-то роль мою сыграл
На вертушке роковых событий?

Гдеже ты,счастливый мой двойник?
Ты, видать, увёл меня с собою,
Потому что здесь чужой старик
Ссорится у зеркала с судьбою.

(из цикла "земле земное". 1941-1966г.г.)

Я человек, я посредине мира,
За мною мириады инфузорий,
Передо мною мириады звёзд.
Я между ними лёг во весь свой рост - 
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост.

[Я Нестор, летописец мезозоя,
Времён грядущих я Иеремия.
Держа в руках часы и календарь,
Я в будущее втянут, как Россия,
И прошлое кляну, как нищий царь.

Я больше мертвецов о смерти знаю,
Я из живого самое живое.
И - боже мой! - какой-то мотылёк,
Как девочка, смеётся надо мною,
Как золотого шёлка лоскуток.]

(из цикла "перед снегом". 1941-1962г.г.)

Я по каменной книге учу невременный язык 
Меж двумя жерновами плыву, как зерно в камневерти,
И уже я по горло в двухмерную плоскость проник,
Мне хребет размололо на мельнице жизни и смерти.

Что мне делать, о посох Исайи, с твоей прямизной?
Тоньше волоса плёнка без времени, верха и низа.
А в пустыне народ на камнях собирался, и в зной
Кожу мне холодила рогожная царская риза.

(из книги "Вестник". 1966-1971)

Пока еще последние колена
Последних соловьев не отгремели
И смутно брезжит у твоей постели
Боярышника розовая пена,

Пока ложится железнодорожный
Мост, как самоубийца, под колеса
И жизнь моя над черной рябью плеса
Летит стремглав дорогой непреложной,

Спи, как на сцене, на своей поляне,
Спи,- эта ночь твоей любви короче,-
Спи в сказке для детей, в ячейке ночи,
Без имени в лесу воспоминаний.

Так вот когда я стал самим собою,
И что ни день - мне новый день дороже,
Но что ни ночь - пристрастнее и строже
Мой суд нетерпеливый над судьбою...

(из книги "стихи разных лет. москва, "современник", 1983.)

            1.
Предчувствиям не верю и примет        
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда         
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я их тех кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

            2.                          
Живите в доме - и не рухнет дом.
Я выберу любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом, - 
А стол один и прадеду 
                      и внуку
Грядущее свершается сейчас.
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
[Я каждый день минувшего как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал

              3.                        
Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Свою судьбу к седлу я приторочил      
Я и сейчас, в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.]

              4.                        
Мне моего бессмертия довольно
Чтоб кровь моя их века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.

(из цикла "земле земное". 1941-1966г.г.)